Евгений Белогорский - Восточная война [СИ]
- Охотно вам верю, сэр Генри, ибо полностью признаю ваше политическое мастерство делать невозможное возможным и снимаю шляпу. Очень даже возможно, что через год все так и будет, однако на данный момент у нас нет времени ждать. Индия охвачена огнем мятежа, и мы должны сделать все возможное, чтобы как можно скорее потушить этот пожар. И для этого необходимы наши крымские войска.
- Это совершенно невозможно, лорд Уорбек!!! Неужели вы не понимаете, что подобными требованиями вы наносите огромный ущерб интересам Англии!!- гневно воскликнул Пальмерстон, вскакивая с кресла. Вслед за ним поднялся и посланец Сити. Английский аристократ с достоинством выдержал гневный взгляд премьера, а затем стал веско и хладнокровно чеканить слова.
- Я, возможно и понимаю, господин премьер министр, но вот они, - лорд сделал неопределенный жест за спину, - они не желают понимать, ибо несут огромные убытки от этого восстания. И они сделают все, чтобы сохранить свой капитал, сэр Генри. Всё! И если вы будете упорствовать, то поверьте мне, у них хватит сил и средств поменять вас на более сговорчивого человека. Мне крайне неприятно говорить вам об этом, но если я не получу вашего согласия, то они начнут действовать незамедлительно.
- Королева Виктория будет резко против преждевременного выхода наших войск из Крыма, - не сдавался Пальмерстон, обращаясь к своему последнему, но довольно шаткому аргументу.
- Постарайтесь объяснить Её величеству, что когда горит крыша дома, в первую очередь спасается то, что важнее всего, а все остальное по мере возможности, - парировал выпад премьера Уорбек, с достоинством мэтра, познавшего все таинства жизни.
- А если она пригрозит своим отречением от престола, и возникнут народные волнения! Не забывайте, простые англичане очень любят свою королеву.
Лорд Уорбек только снисходительно развел руками и, выдержав поистине королевскую паузу, невозмутимо продолжил свои жизненные нравоучения.
- Женщинам, сэр Генри, в отличие от государственных политиков, вполне свойственно совершать в пылу эмоций различные необдуманные поступки, ровно, как и слишком превышать своё значение в большой политике. Вспомните, как по требованию верховного совета единственная наследница престола согласилась выйти замуж за немецкого принца, тогда как сама страстно желала соединить свою руку с рукой русского цесаревича Александра.
Тогда её величество послушно вняла интересам империи. Не думаю, что теперь, когда у Британии есть законный наследник, она будет менее сговорчива. Ну, а если королева все же откажется от престола, это отзовется болью в моем сердце и только. Государственный муж обязан думать головой и верно служить интересам своей отчизны, а не предаваться чувствам, подобно молоденькой барышне.
- Вы ужасный человек, лорд Уорбек, - горестно произнес Пальмерстон, устало опустив руки.
- Ужасный? Ну, право, вы преувеличиваете, сэр Генри. Такой же представитель нашего сословия, стремящийся, как и все другие, обеспечить своё безбедное существование. - Аристократ одернул костюм и деловито произнес. - Итак, сэр Генри, в вашем распоряжении два дня для принятия окончательного решения. Если по истечению этого времени не будет отдан приказ о переброске войск в Индию, в парламенте против вас начнется настоящая война. И будьте уверены, вам припомнят всё до последнего пенса.
Лорд сделал почтительный реверанс и неторопливо направился к выходу. Возле двери он остановился и, обернувшись, сказал.
- Не обижайтесь, дорогой Генри, но ваша война была изначально плохо подготовлена. Вот конкретный результат того, когда ответственное дело поручают безответственным исполнителям, подобно лорду Раглану. Когда будете затевать новое большое дело, обращайтесь к настоящим мастерам. Всего доброго.
Лорд Пальмерстон действительно имел ум государственного мужа и потому обладал умением убеждать свою королеву в необходимости принятия того или иного непопулярного, но необходимого для Англии решения. В этом можно было убедиться через день после доверительного разговора высоких сторон, когда первый лорд адмиралтейства получил приказ о начале эвакуации британского экспедиционного корпуса из Крыма на кораблях королевского флота.
Но не только в туманном Альбионе в это время бушевали горячие споры и яростные интриги. Столица Франции тоже не отставала от своего островного соседа, хотя не в столь бурной форме. Последние неудачи французского оружия заметно снизили былую популярность императора у простых парижан, но тот хорошо знал средство, способное быстро вернуть к себе расположение столичной публики.
Для этого, все последние дни император французов старался, как можно больше бывать на публике. В сопровождении почетного эскорта, состоявшего из двадцати всадников, одетых в пышные расшитые золотом мундиры, Луи Наполеон почти ежедневно проезжал по улицам столицы в открытой карете. Удобно устроившись на сиденье, он приветливо махал рукой народу, всякий раз, как только кто-то из прохожих начинал кричать "Вива ля Император!". Очень даже может быть, что это были специальные агенты тайного департамента полиции, но действовал этот нехитрый прием безотказно. И парижане неизменно вторили им, славя своего правителя.
Свидетелем одного из таких общений французского императора со своим народом, довелось стать двум малоприметным мужчинам, которые затерялись среди взбудораженной толпы парижан, приветствующих эскорт Бонапарта. Их встреча с императором произошла совершенно случайно, хотя в жизни этих двух людей случайностей, как правило, не бывало.
- Теперь вы сами видите, месье Шомбер, правоту моего плана, - почтительно сказал один из них, чей выговор выдавал в нем эльзасца. Он являлся тайным резидентом венской разведки, в должностные обязанности которого входило выполнение разных грязных дел. В настоящий момент он курировал Феличе Орсини, усердно разрабатывавшего план покушения на Луи Наполеона.
Тот, к кому обращался эльзасец, не торопился высказать своё мнение. Колючим взглядом он пристально рассматривал проплывавший мимо них императорский кортеж, пытаясь оценить степень успеха возможного бомбометания итальянским карбонарием. Выверив все до последнего сантиметра, Шомбер продолжал хранить важное молчание, и только после того, как последние всадники эскорта скрылись за поворотом, он произнес:
- Вынужден признать, господин Кляйн, что в этом случае ваш план более предпочтителен, чем тот, что рассматривался нами ранее.
Прозвучавшие слова, были для Кляйна наивысшей похвалой, поскольку сам говоривший неизменно отдавал предпочтение револьверной пуле или кинжалу, неоднократно проверенными в деле.
- Я рад, что вы согласились с моим предложением, господин Шомбер. Один удачный бросок сможет полностью разрешить многие наши проблемы.
В ответ Шомбер только промолчал, посчитав, что разговаривать о государственных делах в столь людном месте как парижская улица, непростительная глупость, несмотря на всю правоту Кляйна. Положение Австрии за последнее время значительно осложнилось. Если раньше австрийцы открыто угрожали возможностью вторжения на русскую территорию, то теперь положение дел изменилось с точностью до наоборот.
Союзный договор, подписанный русскими с пруссаками, а так же энергичная модернизация королем Вильгельмом своей армии, часть которой демонстративно были подвинуты к австрийской границе, вызывало у Вены болезненное опасение удара в спину. Одновременно с этим, в Подолию, к австрийской границе стали прибывать новые русские полки, переброшенные по приказу царя из Польши и Прибалтики. Подобные действия вызвали сильную дрожь и тихую панику среди австрийского генералитета. К двойному удару "срединная держава" была не готова.
Все эти события происходили на фоне закулисных игр Наполеона с королем Сардинии, а так же давления на Вену со стороны Лондона. Англичане требовали от императора Франца Иосифа перехода к открытой войне с русским царем или пропуска французских соединений в Польшу. От подобного развития событий Австрию лихорадило и, как прямое следствие этого, стало появление во французской столице господина Шомбера.
- Скажите, Кляйн, а если наши планы потерпят фиаско, и господин метатель окажется в руках французской полиции? Что будет тогда? - спросил Шомбер, неторопливо идя по булыжной мостовой, - Не приведет ли ниточка господ сыщиков к нам? Вы подумали о возможных последствиях?
- Не беспокойтесь. Здесь Орсини полностью завязан только на мне, считая меня французским анархистом, ненавидящим Вторую империю. Я же исчезну из Парижа сразу после покушения, вне зависимости успеха или неудачи нашего дела. Кроме этого, взрывчатка, которой будет начинена бомба метателя, изготовлена в Британии. Это сильно запутает дело и наверняка вызовет большой скандал среди союзников. Даже если наш объект уцелеет, трения между Парижем и Лондоном будут только нам на руку.
![Евгений Белогорский - Восточная война [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
